Чертова «блокировщица члена», Рай не отводит взгляда от моего полуобнаженного состояния и, чтобы быть настоящим членом, без каламбура, я смотрю ей в ее ошеломленные глаза и не торопясь убираю свой член и застегиваю брюки. Опять же, мне не нужно смотреть на лицо Саши, чтобы почувствовать её страдание. Это изливается из неё и отражается от моей кожи.

Вариант первый: выстрелить Рае между глаз и придумать, как скрыть ее тело и любые доказательства того, что она приходила в мой клуб.

Вариант второй: пытать этот гребаный кусок дерьма, и только когда я буду удовлетворен, убить её.

Выбор, выбор...

— Это было... — Рай указывает пальцем между мной и столом, ее голос звучит пьянее, чем у моряка на параде победы.

Я игнорирую ее невыносимое существование и опускаюсь на корточки. Саша прячется под столом, ее ноги поджаты в стороны, а лицо такое бледное, что кажется болезненным.

Ее приоткрытые губы сухие, глаза бегающие и испуганные.

Нет, не испуганные. В них такой ужас, как будто она увидела призрака, который преследует ее целую вечность.

— Дело не в том, что я не хочу быть женщиной, а в том, что я не могу, — вот что она сказала еще в России. Именно поэтому она изо всех сил старалась держаться на расстоянии от других мужчин.

За то, что она вызвала у Саши ужас, я испытываю искушение выбрать первый вариант и застрелить Рай. К черту тот факт, что она внучатая племянница Пахана, и он сдерет с меня шкуру живьем, если узнает, что я причинил вред его драгоценной родственнице.

Мои пальцы нащупывают щеку Саши, чтобы попытаться успокоить ее. Но она не только вздрагивает, ее тело тоже превращается в дрожащее месиво.

С раздраженным вздохом я опускаю руку.

— Я позабочусь об этом, — говорю я, пытаясь говорить мягким тоном, который все еще звучит твердо. — Оставайся здесь.

Она не кивает и не подает никаких признаков того, что слышит меня, но у меня нет времени сосредоточиться на этом, потому что к нам приближается Рай. Ее шаги ничем не отличаются от шагов малыша, который только научился ходить, и я надеюсь, что она споткнется на каблуках и сломает лодыжки.

Или, еще лучше, ударится головой и умрет. Таким образом, я мог бы с уверенностью сказать, что я не тот, кто это сделал.

К сожалению, падения не происходит, и я вынужден перехватить ее, чтобы она не стала свидетелем состояния Саши.

Я обхожу стол и хватаю Рая за локоть.

— Пойдем со мной.

— Я никуда с тобой не пойду, — невнятно произносит она и свирепо смотрит на меня. — Ты хочешь умереть?

— Я уверяю тебя, что ты будешь той, кто умрет, если сию же минуту не последуешь за мной.

Она пытается оттолкнуть меня и даже пытается вонзить заостренную часть своего каблука в мой ботинок, но она настолько пьяна, насколько это возможно, так что я успешно вытаскиваю ее из кабинета.

— Босс. — Виктор наблюдает за происходящим широко раскрытыми глазами. — Она угрожала, что Пахан убьет нас, если мы прикоснемся к ней, поэтому я не мог остановить мисс Соколову…

— Понятно — я пристально смотрю на него. — Никому не разрешается входить в офис, пока я не вернусь.

Юрий начинает что-то говорить, но я устремляю на него свой пристальный взгляд.

— Я серьезно. Если я узнаю, что кто-то заходил туда, им лучше не позволять мне видеть их снова.

— Что все это значит? — Рай ворчит, как избалованная богатая особа, которой она и является на самом деле.

Не отвечая, я тащу ее за собой в соседний кабинет и закрываю за нами дверь. Возможно, я случайно или намеренно, толкнул Рай сильнее, чем нужно, потому что она ударяется головой об стол. Опираясь на край, она смотрит на меня со смертельным взглядом, на ее лбу под светлыми волосами уже образуется красный отметина.

На ней черное платье до колен, которое больше подходит для похорон, чем для клуба. На шее у нее белый жемчуг, а макияж как у жены президента. Я знаю, что она изо всех сил старается выглядеть старше, чем есть на самом деле, и ей, возможно, удастся одурачить постороннего, но не меня. Кроме того, я знаю ее с тех пор, как ее дедушка, предыдущий пахан, привел ее в организацию, когда ей было десять лет. Мы никогда не ладили.

В ней есть что-то от надменности Юлии, и любой, кто хоть немного похож на мою маму, занимает особое место в моем списке.

— Что, по-твоему, ты делаешь, Кирилл?

Я прислоняюсь к двери, скрестив ноги, блокируя единственный выход.

— Это я должен спрашивать тебя об этом, учитывая, что ты решила ворваться в мой клуб.

Она складывает руки на груди.

— Клуб подпадает под юрисдикцию организации.

— Моя юрисдикция.

— Как член команды по составлению финансовых отчетов, я здесь для контроля доходов.

— И когда ты намеревалась это сделать? До или после похмелья, которое только и ждет своего часа.

— Я просто... немного увлеклась.

— Немного?

— Ладно, очень много — она вздыхает, затем прищуривает глаза, которые слишком похожи на глаза ее покойного дедушки. — Но это не то, что сейчас важно, не так ли?

Мускул на моей челюсти сжимается, но выражение лица остается прежним.

— Не хочешь уточнить?

— Что... это было, что я только что видела?

— Ты что-то видела? Ты уверена, что это не просто алкоголь говорит сам за себя?

— Я не настолько пьяна, чтобы у меня начались галлюцинации. Возможно, ты... гей?

Хм.

С ее точки зрения, я склонился над мужчиной, одетым в костюм, на моем столе. Я был так занят мыслями о том, как заставить Рай поверить, что она чертовски сумасшедшая, что не учел этот ракурс.

Было бы почти невозможно заставить ее сойти с ума, учитывая, что это потребует усилий, тщательного планирования и, самое главное, времени, которого у меня нет.

— А что, если это так? — небрежно спрашиваю я.

      — Ничего особенного, я полагаю — она пожимает плечами, затем ухмыляется. — По крайней мере, я так думаю. Однако все остальные сотрудники организации склонны быть старомодными и недалекими. Я не уверена, что они отнеслись бы к этой информации так же нейтрально, как я.

— Твоя точка зрения?

Она распускает руки и приближается ко мне уверенными шагами «я контролирую эту ситуацию» затем останавливается в нескольких шагах от меня.

— Я могу сохранить это в секрете, если ты кое-что сделаешь для меня.

Я поправляю очки.

— Что именно?

— Проголосуй за меня на предстоящем собрании, чтобы я стала исполнительным директором V-Corp.

Я расхохотался. Звук настолько навязчивый и громкий, что Рай переходит от легкой самоуверенности к раздраженному гневу.

— Что в этом такого смешного?

Я поднимаю руку, притворяясь, что мне требуется больше усилий, чем нужно, чтобы удержаться от смеха.

— Ты. Глава V-Corp. Вот что самое смешное, Рай.

— Двоюродный дедушка — это глава. Я буду просто исполнительным директором.

— Это еще одно слово, обозначающее того, кто командует. Это не можешь быть ты.

— Почему, черт возьми, нет? Потому что я женщина?

— Потому что ты все еще пытаешься контролировать свои вспышки эмоций, а другие тебя не уважают.

— Это только потому, что у меня нет члена между ног.

— Это часть причины, но это еще не все. У тебя все еще может быть воображаемый член и яйца.

— Что это должно означать?

Я борюсь с желанием швырнуть ее об ближайшую стену или даже застрелить, чтобы избавиться от нее раз и навсегда.

Альтернатива состоит в том, что я должен помочь этой женщине достичь ее амбиций в обмен на то, чтобы держать всю эту ситуацию в секрете.

Мне даже не нравится Рай, не то чтобы мне кто-то нравился сам по себе, но причина, по которой я не люблю ее больше всего, это ее святость и несгибаемый характер, который можно сломать, как ветку.

Не помогает и то, что у нее много моральных «оков», и я не могу иметь ее в качестве союзника, поскольку мы расходимся во мнениях почти по всем вопросам. Так что теперь я должен уступить ей важную должность в V-Corp, когда я мог бы использовать это как рычаг, чтобы получить более ценного союзника.